Они прошли сквозь ядерное пекло

Эту трагическую ночь мир запомнил надолго. После полуночи 26 апреля 1986 года взорвался четвертый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции, расположенной в Киевской области. В результате серии мощных взрывов был полностью разрушен реактор, а в окружающую среду было выброшено большое количество радиоактивных веществ. Эта авария была расценена специалистами как крупнейшая за всю историю атомной энергетики. Сразу после катастрофы на ликвидацию её тяжелых последствий были брошены тысячи людей, которых в основном призывали через военкоматы по месту жительства. По неподтвержденным данным, только за первые три года после аварии почти тысяча работников нашего предприятия прошли сквозь радиоактивное горнило Чернобыльской АЭС.

Накануне 30-летия этой трагической даты в истории корреспонденты газеты «Вместе профинфо» при содействии Совета ветеранов ПАО «АрселорМиттал Кривой Рог» встретились с бывшими работниками нашего предприятия, которые принимали непосредственное участие в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, и попросили их вспомнить те трагические события.

Владимир ЧЕРНИЙ, бывший машинист тепловоза ЖДЦ-2:

– Помню, как в один из вечеров сентября 1986 года, когда я только пришел с работы, раздался звонок в дверь. Оказалось – ​посыльный из военкомата. А утром, имея при себе кружку, ложку и прочую в таких случаях амуницию, я был уже в Ингулецком военкомате. Без каких либо медицинских комиссий меня в составе группы таких же военнообязанных посадили в автобус и отправили на военный аэродром в Долгинцево. Там всех посадили в самолет, который благополучно доставил нас в Белую Церковь. На месте военнообязанных переодели, погрузились мы на «Уралы» и отправились в зону ЧАЭС.

За три месяца пребывания там довелось побывать и непосредственно на самой станции, и в Припяти, и в других опустевших к тому времени населенных пунктах Иванковского района Киевской области. Приходилось сначала расчищать, дезактивировать территорию между третьим и четвертым энергоблоками, несколько позже заниматься этим в Припяти. В этом городке, помнится, обрабатывали дома под роспись – ​чтобы не было мародерства. Тяжело было обрабатывать автомашины, выезжающие со станции: они проходили три мойки, но на последней, часто бывало, дозиметр все равно показывал превышение радиационного фона. А это значит, что вся твоя работа пошла насмарку.

Естественно, что пребывание в зараженной зоне дало о себе знать. По возвращении домой, в Кривой Рог, через некоторое время начались проблемы со здоровьем. Несколько раз скорая помощь забирала меня прямо с работы, в итоге в девяностых годах дали мне группу инвалидности.

Петр ЧОП, бывший бригадир слесарей ЖДЦ-2:

– По повестке военкомата в октябре 1986 года я попал в поселок Ораное, что в нескольких километрах от Чернобыля. Сначала меня определили в группу, которая занималась расчисткой нагромождений, различного мусора между третьим и четвертым энергоблоками. Нас облачали в свинцовые защитные фартуки, маски, и мы поочередно – ​на это отводилось всего 45 секунд – ​работали в этой зараженной зоне. За это короткое время нужно было взять лежащий на месте инструмент и успеть выполнить хотя бы несколько операций по расчистке. Каждый день перед отправкой на станцию у ликвидаторов брали анализ крови, то же делали при возвращении назад. Там был такой сильный радиационный фон, что больше недели, как правило, людей на тот участок не посылали. Отработал и я свою неделю, в итоге мне в документы вписали 1,5 рентгена.

А потом меня определили в отдельную пожарную роту, и опять пришлось идти, как говорится, в самое пекло – ​дезактивировать крышу четвертого энергоблока. Кроме того, в составе экипажа пожарной автомашины довелось немало поездить и по другим объектам, были, в частности, в хранилище ядерных отходов. Видимо, слишком много я за время пребывания в зоне ЧАЭС «нахватался» радиации, потому что по прибытию домой сразу начались проблемы со здоровьем, в частности, сильные головные, сердечные боли, головокружения, начал терять слух. Помнится, что в конце 80-х на протяжении года я был на больничном 165 дней! В итоге потерял трудоспособность, стал инвалидом, оформили мне регрессную выплату.

Владимир ОВЧАРЕНКО, бывший работник ЦПА:

– В зону ЧАЭС я по повестке военкомата попал в декабре 1987 года. Помнится, в военкомат тогда вызвали 45 человек, но забрали только троих, в том числе и меня, а остальных вернули домой. Привезли нас в расположение 25-й бригады радиационно-химической защиты, которая в то время дислоцировалась в поселке Ораное недалеко от Чернобыльской АЭС. Помню, что в первое время по прибытию в зараженную зону почему-то очень хотелось спать и не покидало ощущение, что язык во рту самопроизвольно скручивается как бы в трубочку. Я попал в группу, которая на территории, зараженной радиацией, брала различные пробы – ​грунта, воды, продуктов и т. п. и отвозила их в специальную лабораторию на анализ. В её составе работали, в том числе ученые, которые занимались вопросами радиоактивного заражения.

Мы жили в помещении местной начальной школы. Помнится, там висел большой бронзовый колокол, видимо, его использовали для оповещения школьников о начале и конце уроков. Так вот, дозиметр постоянно показывал, что этот школьный звонок «светится» от радиации. Сколько мы его ни драяли – ​ничего не помогало, не смогли отмыть, пришлось захоронить.

К сожалению, сразу после возвращения в Кривой Рог пошатнулось здоровье – ​начали отказывать ноги, выпадать зубы. Мне предлагали тогда инвалидность, но по молодости я не разобрался, думал, что тогда не смогу работать. А сейчас об этом жалею.

Александр ЛЕВЧЕНКО, бывший работник проката‑3:

– В ликвидации последствий аварии на ЧАЭС я принимал участие с апреля по июнь 1988 года. Попал в батальон, который в шутку называли тогда банно-прачечным комбинатом. А если серьёзно, то мы занимались дезактивацией спецодежды, которую привозили со всех мест зараженной зоны, где работали ликвидаторы. При приёмке очередной партии всё детально проверялось: если, например, спецовка «выдаёт» до 10 рентген, то её брали в стирку, а если больше – ​то на свалку и потом на захоронение. Каждый день рабочая смена длилась 8 часов. От работы с зараженной спецодеждой у всех «трещали» головы, некоторые теряли сознание, хотя уровень радиации в документах тогда сильно занижали. Тогда, припоминаю, троих человек даже пришлось комиссовать.

А пять лет назад, на 25-летие аварии на ЧАЭС, я в составе группы бывших ликвидаторов опять побывал в Чернобыле – ​это была своеобразная экскурсионная поездка. Полнейшее запустение! В Припяти на крышах пятиэтажек успели вырасти деревья, везде окна выбиты, всё заросло. И самое главное: через 25 лет радиация, вероятно, никуда не делась, потому что после поездки мне было очень плохо…

Михаил КЛЕВАН, бывший работник ЦПА:

– На ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС меня призвали через Долгинцевский военкомат в 1989 году. Работал в селе Копачи Иванковского района на его захоронении. Дело в том, что село, расположенное в 3,5 километра от четвертого энергоблока, вследствие аварии было сильно загрязнено радиацией, поэтому было принято решение полностью захоронить этот населенный пункт. Помню, как специальная техника рыла огромные котлованы, куда закапывали всё – ​строения, деревья, коммуникации. Бульдозеры гребли туда остатки разрушенных сельских хат, и на это, конечно, было больно смотреть.

Три месяца отслужил на ликвидации последствий ЧАЭС в должности заместителя командира взвода. Этого, к сожалению, с лихвой хватило, чтобы почувствовать, как резко ухудшилось здоровье. Имею третью категорию участника ликвидации аварии на ЧАЭС, но она сегодня не дает практически никаких льгот.

Подготовил Сергей СОЛОВЬЁВ